Синология.Ру

Тематический раздел


Буддийский стиль в изобразительном искусстве и архитектуре

раздел в ст. «Буддийское искусство» в энциклопедии «Духовная культура Китая» (т. 6).

В искусстве китайского буддизма  рафинированность  сочетается с орнаментальностью, летящие ритмы со скульптурной пластикой. Индийские по стилю или происхождению иконографические формы приходили в Китай, в основном, через Центральную Азию, а иранские и индо-гандхарские элементы декора и иконографии — также через царства и караванные пути Северной Индии.
 
В истории распространения иконографии Будды Шакьямуни известны лишь два случая, выпадающие из общей схемы: одновременное воздвижение во вьетнамских храмах XI–XII вв. золотых статуй Будды и Брахмы и явление «золотого человека/риши» императору Мин-ди (прав. 57–75 н.э.) во сне-омене, якобы предвестившем распространение буддизма в Китае (см. Кашьяпа). Этот благовещий сон, который можно истолковать как эмблематический вариант установления скульптуры Будды, в период Юн-пин (58–75) эпохи Хань «воплотился наяву», когда Мин-ди поднесли в дар «Четвертое изображение Учителя», как называют в китайской традиции статую из сандала, сделанную при жизни Будды. Когда образ доставили в Лоян, император повелел снять с него копии и поместить одну в башню Цинлян-тай, а другую ― в усыпальницу Сяньцзе-лин. Иллюстрация к китайской агиографии Будды «Деяния Шакьямуни, тела преобразования татхагаты/жулай» изображает «царя Удаяну, воздвигающего статую Будды».
 
Хотя раннему буддийскому искусству большой ущерб нанесли массовые разрушения 841 г., сохранившихся образцов вполне достаточно для того, чтобы, говоря словами Го Жо-сюя (XI в.), «проникнуться строгостью и величием Будды и Брахмы». Раннее буддийское искусство (IV–VI вв.) представлено прежде всего пещерными храмами скальных монастырских комплексов Юньгансы (монастырь Заоблачных высей) в пров. Шаньси и Лунмэнь-сы (монастырь Драконьих врат) около г. Лояна (пров. Хэнань). Основная часть произведений в Юньган-сы создана в 490–494 гг., когда столица Северной Вэй (386–534) была перенесена в Лоян. Колоссальная статуя будды Амитабхи (кит. Амито-фо) из пещеры № 20, созданная в 460−493 гг. из песчаника, высотой ок. 14 м, имела когда-то многоярусный фасад, повторяющий древнекитайские архитектурные конструкции, включая черепичную крышу на кронштейнах. Архаизирующая угловатость тел и фигур при колоссальности масштабов согласуется с несколько тяжеловесным линейным декором, обозначенным неглубокой насечкой. Иконографическая программа пещер Юньган-сы при всей многочисленности форм и типов фигур композиционно повторяется и представляет типично махаянский (да шэн) изобразительный комплекс сутр (цзин [1]) с бесчисленными буддами (фо) и бодхисаттвами (пуса). В воздвигнутом в 494 г. Лунмэнь-сы линеарный стиль и чисто китайские пламенеющие ритмы и силуэты дополняются многослойными мандалами (маньтуло), этой исконной формой буддийского символизма, и потолками, украшенными с необычайной пышностью и многообразием.
 
Уникальный синтез демонстрируют северовэйские, по определению В. Голубева (V. Goloubev) «орнаментальные», бронзовые скульптуры VI в. с их каллиграфичностью линии, арабесками тонкой гравировки, изящной пластикой поверхности, «играющей» архитектоникой фигур.
 
Совершенно особым вкладом в буддийскую архитектуру стали многоярусные башни та, обычно называемые «пагодами» (слово предположительно произошло от санскр. дхатугарбха — «хранилище реликвии»). Пагода в целом напоминает храм Махабодхи в Бодхгайя, хотя считается происходящей от классической формы индийской ступы, по-видимому, через центральноазиатское посредничество. Ее архитектура и в первую очередь внешний вид свидетельствуют о влиянии гандхарских ступ. Однако прямолинейная, вертикальная форма и особенно нависающие черепичные карнизы восходят непосредственно к ранней деревянной архитектуре Китая. Пагоды в пещерных храмах Юньган-сы украшены нишами с многочисленными скульптурами. В пагоде Даянь-та (Большая пагода Диких гусей) VIII в. в Чаньани ярусы разделены мелкими пилястрами. В целом, к эпохе Тан пагоды уже мало напоминали индийские прототипы. Буддийская архитектура стала одним из самых значительных направлений китайского классического искусства.
 
Известный искусствовед Д. Зекель (D. Zekel) определил характерные для Восточной Азии здания как «огороженные территории или дворы», в которых помещения одного типа использовались и для религиозных, и для светских мероприятий. Большинство храмов было посвящено отдельным божествам или их группе и религиозно-мифологическим представлениям, таким, как рай и ад.
 
Величайшей сокровищницей буддийского искусства махаяны признан Дуньхуан. Иконография джатак (бэнь юань — «коренные причины»), сутр и тантр представлена в центральноазиатском, индийском, непальском, китайско-непальском, китайско-тибетском стилях разных исторических периодов. «Живопись джатак» Дуньхуана насыщенно декоративна, но если иллюстрируемая сцена сообразна канонической фабуле, то разрастание декоративных связей превращает повествование в орнаментальное целое, не утрачивающее при этом общего смысла. Тема спускающегося с небес «сияющего божества» (в терминологии ранних сутр), осененного облачно-белыми, небесно-пышными опахалами из «живописи джатак» Аджанты превращается в «интернациональном стиле» Дуньхуана в сцену «пламенеющего» полета небесной девы — апсары с золотыми украшениями, развевающимися шелковыми шарфами в низвергающемся сверху оранжево-красном потоке, прорезанном взвихренными всполохами — облаками цвета изумруда и темной лазури (пещера № 404, эпоха Северной Чжоу). Формы персонажей в росписях Дуньхуана дотанского периода соответствуют типичной для Китая линеарной («бескостной») фигуративности. Соединение «пластического» и «орнаментального» стилей в пространстве фона и ракурсе свидетельствует об эстетической гетерогенности этого искусстве при визуальной однородности наследия Аджанты и китайской традиции.
 
Иконография «Западного рая», или «Западного неба» (кит. Ситянь), будды Амитабхи в живописи пещерных храмов Дуньхуана заключена в феерические композиции с яркой живописностью. Медитативная природа этих образов выражена в эстетически искусственном характере артефактов райских садов, что ассоциируется с описаниями ландшафтов даосских путешествий к священным островам и заоблачным пикам (см. ДаосизмПэнлай, Куньлунь). В буддизме огромно количество изображений райских земель в самых разных композиционных формах и материалах. В основе этого лежит идея вишуддхи — «полного снятия препятствий кармы (е [1])» (санскр. карма-аварана) в раю будды Амитабхи.
 
Значимая роль принадлежит высеченным из каменных монолитов могучим «стражам ворот» из пещерных храмов VI–VII вв. Они пластически восходят к иконографическому типу Ваджрапани (кит. Цзинь-ган-шоу) в образе Геракла из Гандхары, находя ассоциации в столь далеких историко-культурных контекстах, как скульптура итальянского Высокого Возрождения первой трети XVI в. (например, статуи рабов Микеланджело). Это же, в частности, демонстрирует недавно найденный близ г. Лэшань (пров. Сычуань) Большой Будда (VIII в) — его самая большая в Китае каменная статуя.
 
Иконография и искусство чань (см. Чань-сюэ, Чань школа, Чань-цзун) отличается от других школ махаяны рядом черт, обусловленных идеей передачи истины «вне слов». Антиритуализму и иконоборчеству чань не удалось разрушить ритуалистические конвенции традиционного буддизма (ср.: «Шестой патриарх, разрывающий свиток» Лян Кая; см. Хуй-нэн; «Дань-ся сжигает деревянное изображение Будды» Иньто-ло). Вообще чаньское иконоборчество не выходит за пределы «искусных средств» махаяны и, тем более, эпатирующего поведения тантрических йогинов (см. «Ми-цзун»). Образ Будды в интерпретации чань связан с иконографией архатов (кит. лохань), группируемых по 16 500 персонажей, и эстетически выделяется среди монохромных образов, написанных тушью (свиток Лян Кая «Шакьямуни, спускающийся с гор» и «Шакьямуни» У Дао-цзы). В монохромной живописи индианизированное символическое изображение «совершенного существа» (будды, бодхисаттвы) «поэтически преображается» в портрет совершенствующегося человека — «того, кто делает тяжелую работу» (эпитет бодхисаттвы в махаяне). Чаньские тексты говорят об «иллюзорной изменчивости черт татхагаты / так приходящего / жулай», т.е. 32 признаков (санскр. лакшана, кит. сян [2]) и 80 вторичных примет, обозначая «истинную форму» как «отсутствие проявлений» интуитивно проницаемой пустоты «вместилища/сокровищницы так пришедшего» (санскр. татхагата-гарбха, кит. жулай цзан). Следовательно, «проявленное» посредством градаций тонов туши на бумаге и есть плод спонтанно пробужденного сознания (дунь у) в понимании чань (ср. изобразительные сюжеты «Патриарх и тигр» и «Биджа [чжун-цзы] письмом брахми»).
Эволюция архитектуры и скульптуры в эпохи Юань, Мин и Цин (XIII — нач. XX вв.) знала чередования влияний, заимствований, взаимосвязей, создав необозримое множество скульптур, горельефов, барельефов и архитектурных сооружений, повторяющих тибетские образцы (см. Ламаизм). Сино-тибетский стиль в живописи, скульптуре и архитектуре позднего средневековья испытал влияние периферийных, с точки зрения китайской классики, религиозных и изобразительных традиций — тангутского государства Си Ся, тибетского буддизма ваджраяны (цзинь-ган-шэн), имперского искусства монгольской династии Юань и «дворцового стиля» маньчжурской династии Цин. Исторические стили могли быть смешанными, с тенденцией к «интернациональному стилю» (характеристика сино-тибетского искусства М. Лернером [M. Lerner]), как, например, китайско-непальский стиль эпохи Юань, стиль тибетской школы менса («новая менри»). Расцвет «интернационального стиля» тантрического искусства приходится на правление V далай-ламы Нгаван Лозан Гйяцо (XVII в.), когда в господствовавшей в Тибете школе гелугпа («образец/закон добродетели», кит. хуан-цзяо) постепенно усиливалось влияние маньчжурского двора, приведшее к патронированию с его стороны.
 
В живописи Хара-Хото (X–XIII вв., Си Ся) явлены только очертания сино-тибетского стиля. Индийская в генезисе цвето-пластическая форма, тантрический иконографический тип большинства живописных образов и тем, за исключением таких, как Западная земля высшего блаженства (Цзи лэ ту), парные бодхисаттвы Манджушри (кит. Вэньшушили) и Самантабхадра (кит. Пу-сянь), будда Теджапрабха и божества планет, «хранители сторон света», содержат устойчивые элементы тибетского стиля. В перспективе китаизирующая художественная метаморфоза обнаруживается в линейной разработке форм, утончении градаций и высветлении цвета, разрежении пластической плотности цветовых плоскостей и орнаментальности декора. Хотя до XVI–XVII вв. китайский и тибетский компоненты в живописи развивались параллельно, фигуративная основа тибетского иконографического стиля оставалась более устойчивой к смещению и трансформации, чем фон — обрамление, стаффажные элементы. Тибетская живопись всегда оставалась в пределах индийской изобразительной культуры. Несколько отдельно стоит гравюра, снабжавшая иллюстрациями ксилографические издания буддийских текстов. Китаизированная линеарная разработка персонажей в иконографии тибетского тантризма тесно связана с изданиями буддийского канона («Да цзан цзин») и в целом с буддийским искусством периода Юн-лэ (1403–1423) эпохи Мин.
 
Китайский стиль в тантрической живописи на темы Западного рая создает ощущение пространственности, воздушности; фигуры, отличающиеся заметной полнотой, предстают в сложно-драпированных одеяниях; пластическая однородность фигур и фона индийского стиля сменяется цвето-воздушной средой. В живописи икон-танок (тиб. тханг-ка, кит. танка) пространственность и панорамность китайской пейзажной живописи, коренящаяся в сложной поэтике бесконечных метаморфоз, заменена композиционной симметричностью. Для танок, прежде всего, восточнотибетского и «дворцового стиля» XVIII в. характерны сверхъестественные передвижения йогинов, даков и дакини в блистающей пустоте пространства. С другой стороны, поздний китайско–тибетский стиль XVII–XVIII вв. в изображении ландшафтов на танках представляется гибридом китайских элементов, не имеющим выявленных архетипов в тибетской культуре.
 
Хроматические традиции пышного стиля, придворного и иерократического искусства, обслуживающего заказы светских и духовных аристократов, позволяли использовать в передаче переливов фонового пространства драгоценные краски ультрамарин и ляпис-лазурь, достигая поистине райского колорита. Именно в сино-тибетском стиле утонченность в передаче цветовых оттенков достигла апогея. Особенно изысканны розовый, фиолетовый, лиловый цвета различной степени осветленности, насыщенности и плотности и синий цвет, разработанный подробно и тонко. Сгущенный неповторимой яркости голубой цвет преломляется как в светлых тональностях, так и темно-синих, густо насыщенных, сближенных с оттенками лазурита.
 
Скульптура сино-тибетской ваджраяны следует иконографии и канону пропорций тантрического искусства.
Сино-тибетский стиль металлической скульптуры эпохи Мин отличается почти рокайльной грацией форм. Статуи прекрасного медного литья отшлифованы как зеркало, передавая изящную структуру тела, восхождения и нисхождения скользящих линий бесконечно изысканны, позолота нанесена с ювелирной тщательностью. Художественная изощренность минского искусства отражает пышную причудливость и фантасмогоричность придворной жизни, вкус к религиозности у императоров, покровительствовавших тибетскому буддизму.
 
Раннецинский «дворцовый стиль» (XVIII в.), представленный, помимо прочего, полным канонизированным комплексом тантрической скульптуры из храма Баосянлоу, исполненным по заказу императора Цянь-луна (правл. 1735–1796) в иконографии школ новых тантр, ориентирован на бронзу и серебро с частичной позолотой, красную медь, приобретающую со временем темно-лиловый оттенок, техники чеканки и инкрустации полудрагоценными камнями. Уникальные скульптуры Баосянлоу сделаны в соответствии с иконографией сутр и тантр, представляя персонажей сутр во главе с Буддой и мантр во главе с буддой Гухья(самаджа)-Акшобхьяваджрой, а также божества разных классов тантр: «полугневные», «гневные», «ужасные». В цинской скульптуре маньеристически рафинированная отделка форм эпохи Мин сменилась у «спокойных» божеств более плотной структурой пластики, чистотой контуров, рельефной гравировкой декоративных линий. Однако свето- и цветообразующие ценности декорума остались неизменными: позолота статуй «спокойных» божеств волнисто струится и мерцает отраженным светом, у «гневных» вспыхивает и блистает радужными всплесками; перегородчатая эмаль, часто используемая в отделке металлической скульптуры, начиная с периода Цянь-лун (1736-1795), переливается многоцветием узоров; резное полихромное дерево отливает густой восковой синевой, красным лаком, фиолетовым пурпуром и цветом эбенового дерева.
 
В императорском дворце в Пекине (Гугун) имелся особый храмовый комплекс Чжунчжэндянь (Дворец Срединной правильности), символический декорум которого был выдержан в стиле храмов школы гелугпа, особенно патронировавшейся династией Цин. Среди его скульптурных и живописных образов преобладали тантрические божества долгой жизни — Амитаюс (кит. Амито-фо, У-лян-шоу) и Ушнишавиджая, поскольку ритуальной функцией придворных храмов и монастырей — резиденций пекинской иерократии в период Цин было таинство продления лет царствующего императора. Единственным многоэтажным зданием Запретного города (Цзыцзинь-чэн), состоявшего из множества одноэтажных дворцов, был Юйхуа-гэ (Павильон Цветов под дождем) — главный храм императорской резиденции. Цянь-лун возвел его в 1750 г. по образцу Башни Посвящения монастыря Толинг, одного из старейших в Западном Тибете. Каждый этаж храма был посвящен божествам того или иного тантрического цикла, а его имперский характер подчеркивали стерегущие медные с позолотой драконы на каждом из четырех углов черепичной кровли.
 
Самый крупный монастырь гелугпы в Пекине — Юнхэ-гун, возводившийся с 1694 г. и названный по имени центрального храма, который император Юн-чжэн (прав. 1723–1735), будучи принцем (цинь-ван), именовал Юн-цинь-ван-фу (Резиденция принца Юна). Став императором, он переименовал храм в Юнхэгун (Дворец Гармонии Юна / Мира и гармонии). Десять лет спустя сын Юн-чжэна император Цянь-лун в знак почитания почившего отца перестроил дворец в храм, украшенный лучшими мастерами Китая. Из огромного ствола сандалового дерева, привезенного с юга, была высечена статуя будды будущего Майтрейи (кит. Милэ). Иконографическая программа для скульпторов и художников была составлена в традиции гелугпы. Наряду с буддами и бодхисаттвами специальные ритуальные залы были посвящены особенно почитаемым в гелугпе идамам (тантрическим божествам-покровителям) Ваджрабхайраве, Гухвясамадже, Чакрасамваре. Изначально дворцовый характер Юнхэ-гуна выделяет его из буддийских сооружений эпохи Цин. Спецификой его архитектурного оформления, например, являются балконы и висячие коридоры, соединяющие различные храмовые залы и святилища. Юнхэ-гун, представлявший собой комплекс больших и малых храмов, — памятник китайской классической архитектуры с ее конструктивными и композиционными особенностями, с символизмом имперского стиля, в отличие от ступообразных пагод того времени, напоминающих декоративно-пластические монументы, в которых преобладают скульптурные формы и многократно повторяющиеся орнаментальные мотивы. Так, стены пагоды храма Хуан-сы (Желтый монастырь) декорированы нишами со статуями будд и бодхисаттв. Лапидарность архитектурного стиля раннебуддийских пагод сменилась в эпохи Мин и Цин усложненностью форм, индийскими реминисценциями и др. «украшениями», ярким примером чего может служить Ута-сы (Монастырь Пяти башен, 1473 г.) в Пекине.
 
Уникальными образцами сино-тибетского стиля в имперской архитектуре эпохи Цин по праву считаются грандиозные дворцовые и храмовые ансамбли у р. Жэхэ близ г. Чэндэ к северу от Пекина, возведенные в начале XVIII в. и воспроизводящие дворец Потала в Лхасе и монастырь панчен-лам Таши-лхунпо. Они отличаются масштабностью архитектурного решения, пространственностью, лаконичной простотой массивных внешних стен. Внутренние помещения отделаны в традиционном китайском стиле с многоярусной и сложно профилированной резьбой, яркой полихромной росписью балок и кронштейнов, краснолаковыми и покрытыми орнаментальной резьбой колоннами. Смешение китайского и тибетского архитектурных стилей создает гармоничное единство планировки восьми внешних храмов, оформления пагод, конструкции крыш. Стены частью сложены из каменных блоков, частью — глинобитные. Дворцы и храмы в долинах расположены по китайскому осевому принципу, часть же строений размещена по тибетскому принципу на склонах гор, образуя многоступенчатые здания, напоминающие грандиозные замки.
 
Литература:
Афоризмы старого Китая. М., 1988; Бегин Ж., Морель Д. За стенами Запретного города. М., 2003; Возвращение Будды. Памятники культуры из музеев Китая. Каталог выставки. СПб., 2007; Голубев И.С. Юнхэгун. Пекин, 1956; Записки о буддийских странах // История и культура Древней Индии: Тексты. М., 1990; Китайская версия буддийской канонической «Сутры о признаках» («Лакшана сутра») // Восток, 1998, № 1; Тугушева Л.Ю. Уйгурская версия биографии Сюань-цзана. М., 1991; Фишер Р.Е. Искусство буддизма. М., 2001; Цендина А.Д. ...И страна зовется Тибетом. М., 2002; Чжоу И-лян. Тантризм в Китае // Тантрический буддизм I. М., 2004; Вэй Цзинь Нань-бэй-чао дяосу (Скульптура [эпох] Вэй, Цзинь, Южных и Северных династий). // Чжунго мэйшу цюань цзи (Полное собрание произведений китайского изобразительного искусства). Дяосу бянь (Раздел скульптуры). Вып. 3. Пекин, 1988; Дуньхуан би-хуа. Т. 1. // там же. Хуй-хуа бянь (Раздел живописи и графики). Вып. 14. Шанхай, 1988; Дуньхуан цайсу (Художественная лепка Дуньхуана). Пекин, 1978; Сычуань би-хуа. // Чжунго мэйшу цюань цзи (Полное собрание произведений китайского изобразительного искусства). Хуй-хуа бянь (Раздел живописи и графики). Вып. 13. Пекин, 1988; Сычуань шику дяосу (Пещерные скульптуры Сычуани) // там же. Дяосу бянь (Раздел скульптуры). Вып. 12. Пекин, 1988; У-дай Сун дяосу (Скульптура Пяти династий [и эпохи] Сун) // там же. Дяосу бянь (Раздел скульптуры). Вып. 5. Пекин, 1988; Юньган шику дяокэ (Изваяния пещер Юньгшана) // там же. Дяосу бянь (Раздел скульптуры). Вып. 10. Пекин, 1988; Art Treasures of Dunhuang. Beijing–Hongkong, 1983; Buddhist Art from Rehol. Taipei, 1999; Bussagli M. Central Asian Painting. Geneva; Cahill J. Chinese Painting. Geneva, 1977; Carter M. The Mistery of Udayana Buddha // Annali Istituto Universitario Orientale, 1990. Vol. 50, fasc. 3; Chandra L. Buddha in Chinese Woodcuts. New Delhi, 1973; Chu Fo Pu-sa Sheng Hsiang Tsang Pantheon // Two Lamaistic Pantheons. Cambr., Mass., 1937; Davidson Y.L. The Lotus Sutra in Chinese Art. L., 1955; Focillon H. L’art bouddhique. P., 1921; Gilded Dragons. Buried Treasures from China’s Golden Ages. L., 1999; Hiuen Tsiang. Si-Yu-Ki. Buddhist Records of the Western World. L., 1906. Vol. I–II; Iwanowski A. Dsandan dsou yin domor, legende de la statue de buddha faite en lois de tchandana // Le Museon. 1883, t. 2, fasc. 1; Karway H. Early Sino-Tibetan Art. Warminster, 1975; L’iconographie de la “Descente d’ Amida” // Etudes d’ orientalisme. T. I. P., 1993; Lubac H., de. Amida. P., 1955; Pao-hsian Lou Pantheon // Two Lamaistic Pantheons. Cambr., Mass., 1937; Palaces of the Forbidden City. L., 1991; Rawson Ph. Introducing Oriental Art. L., 1973; Secrel D. Buddhistische Kunst Ostasiens. Stuttgart, 1957; Secrel D. Shakyamunis Ruckkehr aus dem Bergen: Zur deutung des Gemaldes von Liang K’ai // Asiatiche Studien. Bern, 1965; Serinde, terre de Bouddha. P., 1996; Soper A.C. Literary Evidence for Early Buddhiet Art in China. Ascona, 1959.; Soper A.C. T’ang Parinirvana Stele // Artibus Asiae, vol. XXII, pt. 1–2, 1959; The Art of East Asia. Vol. 1. Cologne, 1998; Weiner Sh.L. Ajanta: Its Place in Buddhist Art. Berkeley and Los Angeles, 1977.
 
См.также ст. Буддизм; Даосизм; Чань школа; Куньлунь; Лохань; Пэнлай; Ситянь; Чань-сюэ; ЮньгансыГугун; Дуньхуан.
 
Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. + доп. том / гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока РАН. - М.: Вост. лит., 2006 -. Т. 6 (дополнительный). Искусство / ред. М.Л.Титаренко и др. - 2010. - 1031 с. С. 178 - 183.


Автор:
 

Синология: история и культура Китая


Каталог@Mail.ru - каталог ресурсов интернет
© Copyright 2009-2024. Использование материалов по согласованию с администрацией сайта.